Восьмимартовское, ностальгическое

Вьетнамский плед

Свидетелем этой короткой яростной сцены Андрей оказался совершенно случайно. Дело было 8 марта, и он с утра пораньше побежал на рынок за розами-мимозами. И случайно зашел в павильоны вещевого рынка погреться.

Поменяться не хотите?

Побродя бесцельно по отделам, Андрей совсем рядом услышал от женщины в годах, задумчиво прикидывавшей на себя какую-то ветровку:

- Сколько-сколько? Две с половиной тысячи? А знаешь ли ты, что за эти деньги я неделю у прессов в три смены стою?

- Я тоже смолоду стояла, пока здоровье было, - не осталась в долгу продавец, почти ровня по возрасту собеседнице. – Потом вот занялась торговлей. Дорого, говоришь? Сейчас с долларом что творится – все тряпки на оптовках в цене прыгнули. Я почти ничего не накручиваю.

- Ладно свистеть-то! - перешла рубикон приличия несостоявшаяся покупательница. – Три цены поди дерешь. Раньше вас, спекулянтов, судили за это и даже сажали. А щас им, видишь ли, все можно…

Градус хамства продавец поднимать в ответ не стала. Лишь хмыкнула с проскользнувшим в голосе отчаянием:

- Давай суди, судья народная! Мои дети всю жизнь носят некондицию, что продать никому невозможно. Продавца нанять не могу, сама здесь стою. Вся выручка на аренду места уходит да на закупку тряпок, с которыми вечно прогораешь. Три коротких кредита и одна ипотека на горбу висят. Местами поменяться не хотите, ваша честь?

На этом сцена гнева, сошла на нет. Встревать в женскую склоку да еще 8 марта – дело последнее. Потому Андрей оставил поле чужой битвы молча. Но усталое лицо продавщицы не давало ему покоя вплоть до прихода домой. И уже тут, переобувшись из уличного в тапочное, он ошалел от яркой искры из его прошлого. Как он мог забыть? Это именно с ней он когда-то делил мохнатый вьетнамский плед – один на двоих… И звали ее, кажется, Светланой… А было это… батюшки, ровно 20 лет назад.

Рот не разевай

Ему, тогда совсем еще тощему студенту, друзья подсказали, как одеться на несколько сезонов, при этом крепко сэкономив:

- Едешь с челноками в Лужники на автобусе. Закупаешь хоть мелким оптом, хоть в розницу тряпок. На себя, на родителей, размеры только все запиши. В итоге все получится вдвое дешевле! Что не подойдет, можешь сдашь в комиссионки – ты только привези. Мы все так делаем. Только дальше рынка носа не высовывай – не до Красных площадей. Время не то.

Это было самое начало марта 1994-го. После кровавого октября с расстрелом танками Белого дома не прошло и полгода. Провинциалы, запуганные россказнями о снайперах на крышах, только начали наезжать в столицу после целого сезона страха. Андрей хотел махнуть туда для верности с другом, но того в последний момент завернули институтские "хвосты" – в зимнюю сессию он уложиться не сумел.  Не сдаваться же досрочно в армию, которая грозила то дедовщиной, то кровавой Чечней!

Деньги, исчисляемые еще неденоминированными миллионами – доход семьи за целый месяц, заботливая мама зашила сыну суровой ниткой прямо в трико:

- Что с того, что торчать немного спереди будут? Летом бы девчата пялились, а зимой и стар, и млад как матрешки ряжены для пущего тепла. Не до гляделок никому, зато там надежней будет.

Андрей принялся было перечить, но быстро был поставлен на место отцовским окриком:

- А то вообще никуда не отпущу! Рот не разевай. Держись народу, но в толпу не лезь, обчистить могут. Даже из мотни, я слышал, научились вынимать.

Билет на автобус в оба конца и впрямь страшных денег не стоил. Куда доступнее нынешних трех тысяч на плацкарте. Отправление было намечено со старого города, откуда тогда еще ходил междугородный транспорт…

Напрямки на М-5

- Извините, этот пенсионер по имени "Турист" на Вольск что ли собрался? Доберется ли? - подтрунивали пассажиры, укутанные плотно, не по-мартовски, крупного водилу, припарковавшего бело-синий старый ЛАЗ на 41 посадочное место.

- В самую Москву поедем, господа челноки, - хохотнул тот, выйдя в холод в одном потертом свитерке: - "Икаруса" вам не положено – он пока на починке.

Андрей еще заметил, как четверо сразу же пошли к кассам сдать билет. Эх, цены бы им не было в качестве провидцев…    

- Садимся, кому где нравится. Через полчаса, в 10.00 – отправление, рано утром по плану – мы в Лужниках, после обеда стартуем обратно. Две ночи в автобусе. Вся дорога – 45 часов. И не смотрите, что автобус старый, он у нас резвый, все будет чики-пуки, - жестикулировал руками с татуированными фалангами заспанный сменщик здоровяка. – Несколько паникеров сдали билеты, так что мест на наших нарах всем хватит с запасом.

Насмешливая уверенность водителей заразила пассажиров. Прорвемся, или мы не пионеры-челноки?!

Все началось часа через три после старта. Автобус, отчаянно ревевший старым движком, держал курс на московскую трассу М-5 напрямки – через диковатую дорогу на Карабулак. Случись эта первая беда на оживленной трассе, все могло быть совсем худо. А тут Андрей только собрался было перекусить вареными картохой да яйцом, как его жестко качнуло от резкого хлопка. "Турист" накренился, еще держа курс по плохо чищенной дороге. Стал заваливаться налево. По пустой встречной полосе он шел совсем недолго – его качнуло еще левее, после чего автобус срезал снежное брюхо некрутого кювета. Челноки упали вповалку, кто-то из женщин взвизгнул истошно. От удара о деревья лесопосадки автобус спас все тот же снег, быстро погасивший скорость. "Турист" встал, избежав лобового столкновения, не опрокинувшись в кювете. И мало-мальской травмы не было ни у кого!

-  Кто-то из нас – жуткий везунчик,  - обронил в салон после первого шока шофер, сидевший за баранкой. И неожиданно для всех перекрестился.  

Дверь почти не заклинило, по подтаявшему насту пассажиры карабкались на трассу по пояс в белом. Вскоре откуда-то появился спаситель – гусеничный трактор ДТ, который вытащил автобус обратно на асфальт.

Водители поахали над рваным передним левым баллоном, который взорвался на полном ходу. Сменили его на совсем лысую запаску. И, помолившись, поехали, не успели даже толком замерзнуть.

Солярка на воде

Замерзли позже. Водитель сильно уже не гнал, делясь наличкой с ненасытными гашниками на каждом блок-посту. Челноки безропотно даже устроили сбор денег.

- Все так делают. Это дорожная дань поверх билетов, - поясняла Андрею моложавая спутница, сидевшая чуть сзади. - Если сейчас не дашь им копейку, на обратном пути, уже груженых под завязку, они вообще не пропустят. Заставят товар разгружать. Так уже было. У них нормы на провоз багажа есть какие-то. Мародеры при погонах.

Поглядывать на разговорчивую соседку Андрею было неудобно – приходилось всякий раз оборачиваться. Ближе к полуночи старый "Турист", годный лишь на списание, начал фордыбачить. Виной тому – ночной мороз, припустивший градусов почти до 20-ти. Автобус принялся чихать, хрипеть утробно, наконец, просто глохнуть.

- Мы еще полдороги не прошли – Умета мордовского не было, - выдал со знанием дела кто-то с переднего ряда сидений.

Водители сначала тихо чертыхались, потом  стали в полный голос материться. Говорили что-то о топливном проводе, который прихватило морозом. А отказал он потому, что залили в баки не просто летнюю солярку, а еще и крепко разбавленную. Что вы хотите, это были лихие 1990-е!

Сначала каждая остановка длилась минут по 15. А ехали после каждого продувания по часу. Потом стояли все дольше, а ехали все меньше. Салон задышал все более осязаемым паром – здесь становилось почти как на улице. Дальше было только хуже. Водилы исползали всю брюхо колымаги, отогревая, чем могли, заиндевевшее железо. Их самих, подмороженных, впору было спасать, но они от своего не отступали. 

Это сейчас станций техобслуживания на трассах, что в море воды. Тогда же, кое-как добравшись до одной из них, сей экипаж вместе с привлеченным заспанным умельцем додумался до единственно возможного: водрузить в заднюю часть салона 100-литровую бочку, перелить в нее из баков солярку и по шлангу пустить топливо к двигателю, чтоб оно не успело застыть по дороге. Ноу-хау помогло. Только два "но"! Пришлось отключить и без того бестолковую печку. К тому же  в салоне стало немилосердно вонять соляркой.

Тогда-то, околевая не хуже армии Паулюса под Сталинградом, Андрей перебрался к попутчице, которую звали Светланой. До того, как под утро сморило, их закаляла болтовня и искорка взаимной симпатии, без которой в 20 лет редко у кого-то обходится. На пятом десятке анекдотов Андрюха даже осмелился взять в свои руки ее ладони и не получил никакого отпора. Оба сердца чуть прибавили свои обороты, от этого стало теплее, они так и уснули на плечах и в ладонях друг у друга.

Колокольни над вертепом

К Лужникам многострадальный рейс прорвался сквозь порывы внезапной московской липкой пурги не как были должны – до рассвета, а 14-ю часами позже – уже после заката. "Турист" занял пустую лужниковскую парковку, которую покинули более удачливые собратья по бизнесу. Оставалось ночевать неурочно – почти под стенами Новодевичьего монастыря, колокольни которого молчаливо поражались торговому вертепу громадного стадиона-рынка.

Водители – грузный Николай и Эдуард в татуировках (так их, оказывается, звали – было время познакомиться), распустили пассажиров на все четыре стороны:

- Дайте нам время печку починить. Раньше 10-ти вечера мы вас не ждем.

Андрей провел все время в какой-то дешевой пельменной конечно же со Светланой. Он налегал на теплое тесто, она делилась удивительными челночными историями, большинство из которых случалось на обратном пути: "Когда уже затаримся, тогда же и расслабимся".

Вернувшись  в дом на колесах, наша пара услышала от "соратников", которые разыскали в городе переговорный пункт и известили домашних о задержке рейса.

- А мы проболтали, не догадавшись.

Андрей уже слышал, что есть такая удивительная штука под названием сотовый телефон, у которого нет никаких проводов. Но "живьем" таких чудо-аппаратов еще никто не видел.

Печку ребята, как и обещали, починили. И вторая ночь в автобусе была куда теплее первой. Только дизель, работавший все время, так жутко чадил даже на открытом воздухе, что было немудрено угореть. Но никто не угорел.

Новый недуг "Туриста"

Утро было посвящено рыночной толчее. Андрей поставил рекорд, который никогда уж не побьет. Он накупил себе и бате джинсы-мальвины, турецкие свитера с надписями на груди, матери – какие-то жакеты, юбки, кофты для сестры. Носки, полотенца, трусы и футболки "Шанель" – это само собой. Наконец, какой-то Гейдар пристал к нему так неотвязно, что Андрей почти насильно купил у него двойной чудо-пуховик, который "МожнА нАсЫть и так, и сАвсЭм наЫзнанку". По крайней мере, Светланка, которая взялась его, неопытного, сопровождать по рынку, покупку одобрила: "Первый парень в институте будешь!". К часу "икс", к 13.00, Андрей чуть не опоздал, запутавшись в глухих подтрибунных секторах, прячущихся под стадионом по кругу. Но вдвоем не заблудишься – они успели. Собравшись все в тот же уже знакомый коллектив, балаковцы тронулись, попросив напоследок у Новодевичьих храмов дороги без приключений. Но не все молитвы долетают до пункта назначения…

Наспех починенный "Турист" схватил новый недуг снова ближе к ночи – где-то между Рязанью и Шацком. Порвался какой-то важный ремень, без которого ехать можно было лишь еле-еле. И эти 30 километров до спасительного СТО тянулись не меньше двух часов при совершенно черепашьей скорости. В салоне снова стало как в открытом космосе. Почти никто с собой не взял в обратную дорогу алкоголя – умотались и без того. Лишь кто-то сзади глушил отвратные настойки "Тархун" да "Тамариси". Но это было не для всех.

- Ладно уж, прогорим да не погибнем!, - махнула рукой Светлана, распаковав из тюка с добром яркий плед: - Я их 20 штук набрала. Дешевые, вьетнамские. Если соляркой провоняет – дома оставлю. Попробую выручку сделать на куртках из кожзама. Зато под пледом ничего себе не отморозим, что нам еще с тобою пригодится.

Это сейчас, спустя полжизни, Андрей понимал: тот плед был по качеству чуть лучше плюшевых бабушкиных оленей, запечатленных на советских на коврах. Но в тот момент эта синтетика была не хуже натуральной овчины. Когда автобус снова починили, осмелевшие ладони Андрея, прячась под пледом, гладили уже не только руки Светланы. Но от греха их кто-то все же отвел. И осекшись от нового знания девичьего тела, Андрюха, как любой неопытный паренек, оробел пуще прежнего. Эта была просто не их судьба!..

Рейс разматывался обратно как видеоперемотка. Гаишники снова брали на лапу, не заглядывая в салон, где ступить от тюков было негде. Редкие выходы в степные туалеты уже не сопровождались выкриками: "Девочки – налево, мальчики – направо". Все умотались до исчезновения стыда. Андрей со спутницей уже открыли последнюю консерву и за неимением ложки ели из нее… ключами от квартиры, хохоча и фыркая вкусным растительным маслом. Где-то на трассе М-5 и встретили 8 марта. У всех пассажиров были на этот день совсем иные планы – кому-то праздновать, кому-то торговать. Но пришлось поздравлять женскую часть салона в дороге без всяких букетов и шампанского. Вот уже наши бедолаги под Пензой наконец-то сошли с трассы М-5, чуть погодя миновали "тот самый кювет". И слава Богу, успели выйти на оживленную вольскую трассу, чуть не доехав до поворота на Шиханы. На этом участке и сейчас-то заправок не бог весть сколько. А уж тогда…

Без благодарности

- Братья и сестры! Сограждане! – обратился к челнокам Эдик, давно потерявший всякий задор. – Дело такое, все деньги на топливо у нас с Коляном кончились, заправляться просто не на что, а баки пустые. Деньги эти вам никто не вернет. Потому, кому сколько не жалко, чтобы покончить с этим поскорее!

И удивительное дело! Все челноки по идее должны были потратиться до копейки – для того и ехали. Но каждый оказался запасливым и извлек хотя бы по паре купюр.

Эдик сгреб бумажки в шапку, выскочил на дорогу и принялся голосовать камазам-дальнобоям, которые всегда готовы были калымнуть казенным топливом. Скоро "Турист" покатил с новыми силами в сторону родимой ГЭС. В итоге, когда автобус чавкнул тормозами у гостиницы "Салют", было 9 часов вечера. Поездка, казавшаяся бесконечной, продлилась трое с половиной суток вместо двух обещанных.

Нет ничего суетливее, чем торговец, спешащий добраться до дома с поклажей. Андрей со Светланкой толком даже не попрощался – сил не было даже на это. А вот поклажа неподъемная была!

Дома Андрюхе влетело от отца оплеухой по лбу уже на пороге. Мать же разревелась у него на плече раненой белугой:

- Мы тут все как на жаровне были. Что ж ты, дундук, не позвонил оттуда? Тоже мне поздравил мамку с женским днем... А чем от тебя так воняет? Ну-ка, догола, и сразу – в ванну.

Потом, спустя полгода, когда приехала какая-то родня, мать вскрыла заводскую упаковку с лужниковскими полотенцами, чтоб подарить их, но задохнулась: "Они никогда уже не выветрятся от твоей солярки!". Так их никому и не дарили – перестирав, пользовались сами.

За эти 20 лет Андрей Светлану так ни разу и не увидел, хоть и искал ее глазами в первые годы на рынках. Знать и впрямь, была не судьба.

…В день, когда он увидел ее, вдруг вспомнив в мелочах ту нелепую, но сладострастную поездку, он ушел в себя надолго. Теперь он узнал, где она торгует.  Быть может, он подойдет к ней как-нибудь, напомнит ей про вьетнамский плед. А может и не решится, ведь все это было давно и почти уж не правда.

Но с того жуткого рейса на всю свою жизнь Андрей пропитался как отголоском от запаха той солярки глубоким убеждением: труд челноков, первопроходцев дикого нашего рынка, ни с чем несравним! В нем есть все, что угодно – риск, азарт, долготерпение, горечь от потерь и бесконечный груз ответственности. Нет в этом тяжелом труде только одного – простой человеческой благодарности!

Тексты в разделе "Блоги" являются частным мнением авторов, а не редакционной позицией ИА "Взгляд-инфо".