Евгений Саблин посвятил 55 лет газетному делу

Сейчас о сельской журналистике столько говорят, даже на высшем руководящем уровне, что впору поверить: будут, будут у районок лучшие времена! Именно там закаляется характер, профессионализм, гражданские качества журналиста – в районной газете. Это всегда напряженный труд, безразмерный, то есть ненормированный временем. Это всегда строчки, добытые "поисками", это всегда скромная оплата и великий спрос.

Так проработал в печати свои 55 лет, правда, с перерывом на "хождение во власть" Евгений Фёдорович Саблин. Всегда подтянутый, спортивный, доброжелательный, веселый, он как человек-праздник – и порадует, и успокоит, и деликатно подскажет. А он человек многомудрый! Многое повидал, узнал, описал. И не перестает радоваться жизни и радовать своим творчеством!

26 апреля Евгению Фёдоровичу исполнится 75 лет! Мы поздравляем юбиляра и желаем новых успехов в творчестве, желаем следовать своему собственному девизу: "Ни дня без строчки!"

Пусть будет добрым каждый Ваш день, дорогой коллега!

Предлагаем вниманию монолог юбиляру: о жизни, о времени, о журналистике, о себе.

Саратовское региональное отделение СЖР

В Пугачёвскую горрайгазету "Ленинские заветы" меня взяли на штатную работу в январе 1961 года как активного селькора и участника литобъединения при редакции. Прежнее место работы – ветеринарный санитар ветбаклаборатории. Образование 9 классов. До этого успел проработать речным матросом, слесарем-транспортерщиком, подсобным рабочим на стройке. В райкоме партии посоветовали редактору Михаилу Притугину попробовать меня в роли диктора на местном радио. Я часто ездил с агитбригадами и людям нравился голос и литературно грамотная речь. Так я стал и литсотрудником, и диктором. На работе всё получалось.

В начале 1962 года область потрясли хрущёвские реорганизации. Пугачёв стал центром упразднённых районов – Балаковского (сельского), Пугачёвского, Духовницкого, Краснопартизанского, Ивантеевского и Перелюбского. Создали многотиражную газету "Новое Заволжье" - орган обкома КПСС и облисполкома. Новую газету возглавил Вениамин Дмитриевич Ушмакин. В неё вошли в основном редакторы упразднённых районных газет, мне тоже нашлось место литсотрудника. Помню, как выходил её первый номер. Теперь я единственный, кто ещё жив из состава первой редакции.

В те годы журналисты на телефонах не сидели, да и связь была отвратительная. Много ездили. Утром могли искупаться в Волге, а вечером уже быть на границе с Казахстаном и глядеть на верблюдов. На разбитом уазике-пылесосе где уж только ни были: и горели, и тонули  - море дорожных приключений.

В этой газете я дорос до завсельхозотделом. Обком партии включил меня в резерв на выдвижение. Я уже был коммунистом, заочно оканчивал филфак университета.

Выдвижение редактором в Ивантеевку (районы уже возродили) было неожиданным и крайне нежелательным. Ушмакин готовился уйти на пенсию и меня прочил на своё место. Обком взял меня на испуг. Когда два выдвиженца на эту должность отказались и кроме меня ехать некому, А.И. Шибаев решил лично взглянуть, что я за фрукт. В присутствии других членов бюро он сказал в мой адрес несколько обидных фраз, когда я начал отнекиваться. А потом, побагровев, выпалил: "Выйдите. Кажется, мы в Вас ошиблись".

Что тут началось. В приёмной на меня налетели инструкторы: "Ты с ума сошёл, разве можно плевать на доверие! Сейчас исключат из партии и тебя даже в пастухи не возьмут. Соглашайся, пока не поздно. Открылась для меня дверь во второй раз. Пришлось что-то лепетать, что я неправильно выразился, я просто боюсь не оправдать доверие…

Шибаев сказал: "Ты там будешь не один, там есть райком партии. Годок поработаешь, а там посмотрим".

Вместо одного года я проработал в Ивантеевке 22 года. Мне достался воз явно не по силам. Начинали на голой кочке. Редакцию и типографию разместили во временных дощатых строениях. Холод собачий. Вода в рукомойнике замерзала, шрифт приставал к пальцам (тогда был ручной набор). Работали над газетой по 12 и более часов, а в выходных дни становились подсобниками у строителей – строили новую двухэтажную редакцию.

К редакции отношение властей было странным. Мы работали, выбиваясь из сил, а райисполком то и дело слал разнарядки: "Выделить 5 человек на рытьё траншей". "Направить 5 человек на элеватор для сшивания пологов". "Выделить столько-то человек на сельхозработы". Районных руководителей невозможно было убедить, что редакционный и типографский труд тяжёлый и очень ответственный. В те далёкие времена все объекты в районе возводились методом народной стройки. А газета для руководства это так, мелочь.

И отношение к редактору было своеобразным. Райком обложил общественными поручениями, как репьями. Я – член бюро, был ответственным за колхоз. За газету не спрашивали, поводов не было, зато если опускались в колхозе надои или начинался падёж скота, или привесы у поголовья низкие, с редактора спрашивали по полной. А ещё редактор был бессменным депутатом райсовета, председателем её постоянной комиссии по торговле, общественному питанию и бытовому обслуживанию, председателем методсовета при кабинете политпросвещения, лектором-международником, председателем общества трезвости. Сам удивляюсь, как это я всё успевал. И кроме всего прочего сотрудники газеты давали концерты на сцене ДК под девизом: "Утром – в газете, вечером – в куплете". Все мы работали на износ, травились свинцом (заготовки для линотипов из свинцового сплава  плавились прямо в помещении, не продохнёшь). Мне горестно видеть теперь бывших сотрудников инвалидами, особенно работниц типографии. Многие из них давно покинули этот свет.

В Саратовском районе, куда меня в 1990 году назначили редактором газеты "Большая Волга", возникли другие проблемы. До выхода Закона о печати, когда не у всех были права издавать свои газеты, "Большую Волгу" я превратил в холдинг. На её базе какое-то время выходила газета облсовпрофа "Позиция" и газета Фрунзенского РК КПСС "Содружество" - все под моим редактированием. После путча в Москве "Большую Волгу" трясла прокуратура, всех сотрудников насмерть напугала комиссия по расследованию ГКЧП.

В том же 1992 году меня пригласили на работу в администрацию области – возглавлял комитет по вопросам общественных отношений. Не раз общался с отцами перестройки Егором Гайдаром, Сергеем Шахраем, участвовал в пышных встречах высоких иностранных гостей, а также Александра Руцкого, Руслана Хасбулатова, Виктора Черномырдина и многих других. Бывал и даже выступал в администрации Президента, летал на правительственном самолёте вместе в зампредом Правительства Н.Д. Егоровым в Новосибирск на межправительственное совещание по обустройству немцев Поволжья.

Для журналиста такие встречи остаются памятными на всю жизнь.

Никогда не забуду марши пустых кастрюль перед окнами правительства. Есть что вспомнить.

Довелось мне поработать и советником губернатора Д.Ф. Аяцкова. Там свои заморочки и подковёрные игры. В итоге вынужден был сказать: "Взяли вещь – положите на место". И меня вновь направили в "Большую Волгу". Там была главная проблема – борьба за подписчика. В спальном районе сельская газета мало кому нужно. А глава района считал, что если содержание газеты улучшить, люди валом пойдут подписываться. Дескать, подписка это ваша работа и спрос с вас. Мелкотиражная газета оказалась в тисках финансовых проблем. Всем должны – за аренду помещения, за типографские услуги, за бумагу… До трёх месяцев сидели без зарплаты. Наши просьбы о помощи не были услышаны.  Я написал заявление об уходе, отработав 4 года уже пенсионером.

Последнее место приложения сил – газета "Почта Поволжья". Тут работа была в радость – писал очерки о рядовых тружениках отрасли. О них издал книги "Вестники добрых надежд" и "Люди почты. Сто имён и судеб". А ещё издал книгу о почтовиках, защищавших Родину – "Фронтовики". Участвовал и в издании фолианта "Три века саратовской почты". К сожалению, газету упразднили в 2015 году.

Сейчас активно сотрудничаю с газетами "Регион-64" и "Саратовские вести".

Мой труд оценён тремя медалями и званием "Засуженный работник культуры РФ" и множеством почётных грамот.

Тексты в разделе "Блоги" являются частным мнением авторов, а не редакционной позицией ИА "Взгляд-инфо".