Ключевой вопрос

Мне кажется, что вопрос об отношении к смерти вообще является одним из ключевых для правильного понимания христианства. Взгляд на нынешнюю, земную жизнь, как на нечто скоропреходящее, устремленность сердцем к жизни подлинной, вечной - вот спутники, "показатели", если позволительно так сказать, истинной веры; а когда нет этого, то и о вере-то как таковой трудно говорить, она превращается тогда в какую-то абстракцию.

"Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века" - это ведь не просто слова, которые мы поем всем храмом за каждой литургией, это исповедание, это откровение того, чем наполнена (или - чем должна быть наполнена) душа христианина.

Но... не напрасно поется в другом, гораздо менее известном церковном песнопении (менее известном, потому как чаще всего последование погребения усопших, об одной из стихир которого речь, на практике безжалостно сокращается): "Днесь разрешается лукавое торжество суеты...". "Днесь" - то есть в день смерти. Когда вдруг, неожиданно обрывается то, что казалось таким важным, таким нужным, таким постоянным. Мир каждый день обманывает нас, точнее обманываемся мы сами. Ведь мы видим, как умирают люди - так часто нежданно и негаданно, видим, как порой стихийное бедствие, катастрофа, теракт уносят жизни сотен, тысяч, десятков тысяч и сотен тысяч людей, и все их планы, все дела в одно мгновение рушатся, рвутся, как паутина, так что и следа, и памяти от них чаще всего не остается. Мы видим все это, мы должны понимать, как все зыбко, как все в одно мгновение может закончиться, как надо готовиться к тому, что будет потом... И не понимаем, и не готовимся. Но предпочитаем любить этот век, на него надеяться, им жить.

Почему? Откуда такое неразумие - не у неверующих, не у незнающих Бога, а у нас, православных христиан? Мы всерьез считаем, что так проще? Проще, сидя на тающей льдине, греться у разведенного на ней костра, нежели грести из последних сил к берегу, что одно сулит надежду спасения? Может, и проще. Но не безумие ли это?

Безумию мира разве можно удивляться? Оно закономерно. Люди в нем - как пули со смещенным центром тяжести... Летят мимо цели, мимо смысла бытия. Но вопрос, опять же, не о "всех", а о тех, кто знает Бога, о нас.

Впрочем... Мы далеко не всегда задумываемся о подлинном смысле слов, которые произносим, слышим читаем. Ведь это в действительности совершенно разные вещи: знать о Боге (что Он есть) и знать Бога, так же как разные вещи верить в Бога и верить Богу. Первое знание абстрактно, отвлеченно, таково, какова зачастую и "вера" наша. А второе - основано на личном отношении и личном чувстве. Том отношении и том чувстве, которые объемлются одним, но самым большим и самым важным словом - "Любовь".

Если бы мы любили Бога, то смерти бы не боялись, как боятся ее те, для кого она - конец всего, чем они дорожат, что составляет их счастье, их жизнь. Мы заглядывали бы в будущее не со страхом, а с надеждой, и не цеплялись бы так отчаянно за этот мир и все, что есть в мире.

Думаю, что в этом суть всего. Здесь коренится причина и нашего нехристианского по своей природе страха, и несовершенства нашей христианской жизни. Одно по-настоящему существенно, пока мы здесь, пока созреваем и готовимся принести какой-то плод для вечности: разглядеть, познать любовь Божию к нам и откликнуться на нее своей еще малой, слабой, только лишь зародившейся любовью. Помня при этом, что для того, чтобы была она при всем своем несовершенстве честной, подлинной, настоящей, нужно держать в уме и сердца слова Христа: "Если любите Меня, заповеди Мои сохраните"... Это и есть то, что, по утверждению апостола Любви, в конце концов, придя в силу, "изгоняет страх". В том числе и страх смерти.

ЖЖ игумена Нектария

Тексты в разделе "Блоги" являются частным мнением авторов, а не редакционной позицией ИА "Взгляд-инфо".