Девять дней без Леши

Он пришел в редакцию "Взгляда" теплым майским днем 2010 года. Субтильный студент, который безуспешно пытался растить солидные "баки", не выглядел, как это обычно бывает с новичками нашей профессии, растерянным и смущенным.

19-летний Леша Овчинников твердо знал, что новость, написанная им на основе рассказов знакомых, будет иметь успех. Отправленные в тмутаракань на сельскохозяйственную практику первокурсники СГАУ сообщили ему о педагогах-мучителях, не чуравшихся рукоприкладства и оскорблений. Лаконичная заметка послужила поводом для написания расследования о приключениях будущих аграриев в саратовской глубинке. Благодаря сочному и эмоциональному повествованию Леши текст этот вызвал раздражение у тех, кто давно не видит границ между ректорством, партийностью и коммерцией.

Мы быстро перешли с ним на "ты", как будто жили в одном подъезде и гоняли вместе в футбол в одном дворе. Скромный, воспитанный, интеллигентный парень из Аткарска, знающий цену деньгам и любящий работу, сразу стал мне, с недавнего времени жителю Саратова, близок и понятен. Взаимное доверие и ответственность позже переросли в крепкую дружбу. 

Алексей воспринимал журналистику как командный вид спорта, с его корпоративным духом, железной дисциплиной и страстным перфекционизмом. "Отбывать номер", ссылаясь на расслабленность коллег, не мог по определению, поскольку был преданным воспитанником "Взгляда".

Таким являлся на всем пути – от внештатного корреспондента до моего заместителя, от беззаботного юноши до молодого и успешного мужа. Клубные цвета ценил выше пресловутой и многократно поруганной "журналистской солидарности". Добрый и приветливый в коллективе, мог быть жестким и бескомпромиссным к оппонентам вне редакции. 

Моментально окунулся в профессию и с первых дней понял, что лучший способ показать абсурд и бесчестие – писать только о том, что сам видишь, цитировать тех, кто говорит вокруг. В этой простоте скрыто уважение к массовому читателю, который не терпит чванливого снобизма журналистов-аналитиков. 

Искусно применял свой телеграфно-репортажный метод, когда писал из Перелюба о крупном национально-бытовом конфликте, из Петровска - о политическом кризисе и тараканьей борьбе за власть, из лагерей беженцев - о человеческом страхе, ненависти и сострадании. 

Был молодым, но уже состоявшимся профессионалом, которого знали читатели и герои его материалов - дольщики "Новостроя", общественники, местные оппозиционеры, семьи переселенцев из Украины, высокопоставленные чиновники и простые граждане. Без устали дарил свою природную доброту тем, кто в ней нуждался. Не разделял работу и жизнь - герои вчерашних публикаций становились его приятелями и товарищами. 

Пробовал себя в жанре расследования - вдвоем мы готовили в печать разгромный материал "Экипаж машины световой", вместе рассказывали аудитории о фиктивном открытии ФОКа "Заводской".    

Леша часто рисковал здоровьем ради хорошего кадра - незаконно задерживали полицейские, нападали участники ДТП, однажды грубо пытался помешать работе чиновник Червяков.

Руководство саратовского ГУ МВД вынуждено было публично извиниться перед журналистом и наказать подчиненных. Покаянную речь Червякова слушали на сайте тысячи читателей.

"О себе думал в последнюю очередь", - говорит вдова Олеся. На их свадьбе в апреле прошлого года от счастья нам негде было спрятаться. Сознательный гармоничный союз двух людей, только начинающих жить и творить.

Все пропускал через свое сердце. И беды повзрослевших детей-сирот, вынужденных ютиться в халупах на окраинах районных центров, и чудовищное по своей жестокости убийство школьницы Ильнары Ягудиной.    

Позднее Алексей вспоминал о судебном разбирательстве: "После процесса было ощущение опустошенности и горечи. Это было для меня одно из самых тяжелых в моральном плане редакционных заданий. Когда ты осознаешь, что произошло зверское и хладнокровное убийство, что на скамье подсудимых тот, кто последний видел девочку живой и на виновность которого указывает большинство улик, – ты должен сохранять объективность. От подобной трагедии никто не застрахован. Перед горем все становятся равны, а слезы одинаково горьки на вкус".

Его сердце было чувствительно к чужому горю, сам он желал видеть всех окружающих только счастливыми. Его красивая улыбка обезоруживала. В нем не было ни злости, ни грубости, ни занудства. К нему так и не пристал профессиональный цинизм, который разъедает и поганит характер журналиста.

В прошлый четверг в первую секунду показалось, что пустяк - подумаешь, легкий обморок, но уже через мгновение стало ясно: не бьется сердце, не дышит Леша. Смерть торопилась к нему. Сразу вызвали "скорую". Полчаса наши коллеги, Костя, Антон и Илья, сами пытались спасти друга - делали искусственное дыхание и массаж сердца. Помогал врач, работающий директором в соседнем офисе. Филипп, Настя, Полина ждали "скорую" на улице - звонили и требовали приехать быстрее...

Через 30 минут поднялись в редакцию флегматичные и заспанные реаниматологи, казавшиеся нам в тот момент бездушными инопланетянами - так медленно, отстраненно и не по-людски они себя вели. Из своих увесистых чемоданов доставать почти ничего не стали, а лишь развели руками: "Умер, мы ничем не можем помочь". А дальше потребовали срочно расписаться в бумажке, подтверждающей время прибытия.

Не успели они захлопнуть за собой дверь, как вбежал похоронный агент, как будто стоял за стеной или ехал с медицинской бригадой в одной машине - деловитый такой, предприимчивый, бесцеремонный.

За ним последовали полицейские с автоматами и эксперты-криминалисты. Наконец, прибыли следователи СУ СКР, которые по телефону азартно делились впечатлениями.

В тот день мы в редакции разделили боль вместе с родителями Леши - Виктором Вячеславовичем и Натальей Борисовной, сестрой Наташей, женой Олесей, их друзьями и коллегами. Горько до головокружения, больно до нехватки воздуха, пусто до тошноты.             

В субботу в Аткарске хоронили Алексея Овчинникова. Около двухсот человек - скромные и родные люди: родственники, друзья, учителя, одноклассники, соседи.

Горечью и слезами залили улицы. 24 года, могила на кладбище рядом с бабушкой. Взорвало небо от абсолютной неестественности, от этого дурного сна и безумия. Выпотрошило душу, горло сковало от онемения. Этого не должно было случиться, это происходит не с нами. Все не так, ребята.

Леша был прав: слезы одинаковы на вкус - и в скорби, и в радости. Еще неделю назад мама 13-летней Вероники Кухмазовой со слезами на глазах благодарила Алексея за участие в судьбе дочери. 31 декабря 2013 года девочку поразила инфекция, разбил паралич - она перестала ходить, говорить, самостоятельно есть. Леша ездил домой и в больницу к Веронике, организовал сбор средств на лечение и реабилитацию (откликнулись сотни людей), консультировался с врачами, отслеживал каждый шаг восстановления. Его доброта была деятельной, горячей, искренней. И вот - случилось чудо: девочка вновь научилась говорить и ходить, стала читать. 13 февраля врачи объявили о выздоровлении Вероники, теперь она сможет вернуться в школу и радовать маму своими талантами.

Леша понимал, что подлинное счастье всегда конкретно и осязаемо, а значит - надо брать ответственность на себя, чтобы сохранить и уберечь его, особенно если кто-то рядом не в силах сделать этого. Выбор настоящего мужчины. Таким, как он, не место на небесах. Они нужны здесь, в мире, давно и безнадежно забывшем доброту.

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно